Седьмой круг [СИ] - Алекс Джиллиан

   - А чего ты хочешь, Бет? - волнующим шепотом спросил Ричард, глядя на ее губы.

   - Хочу понять.... - ее ладони легли на его грудь, чтобы оттолкнуть, но не сделали этого. Она чувствовала, как бешено бьется глупое гордое сердце под ее руками. Жестокое самовлюбленное сердце эгоиста. Потемневшие глаза Мельбурна выдавали его с головой. Жадная мольба и безумное требование близости. Он склонил голову и прижался к ее губам со страстью изголодавшегося зверя. Руки Ричарда скользнули по ее плечам и властно обхватили за талию, прижимая к себе с неимоверной силой. Он был, как скала, о которую ей суждено было разбиться.

   - Я не могу с этим бороться, не могу.... - прошептал он хрипло, обдавая горячим дыханием ее шею. Его губы были везде, он ласкал ее так неистово, словно боялся, что в любой момент девушка ускользнет от него навсегда. Элизабет понимала, чем может закончиться внезапная вспышка страсти, и внутренне смирилась с этим. Ее руки мягко обнимали его плечи, пальцы изучали твердые мускулы, сильную шею, зарывались в непокорные черные волосы, трепетно прикасались к лицу. И снова двойственное чувство разорвало ее на части. Презрение и нежность, злость и желание смешались в ней в адский коктейль.

   - Нам нельзя этого делать. - бормотала она слабыми распухшими от грубых поцелуев губами, и сама тянулась к нему, прижимаясь к сильному твердому телу, содрогаясь от страсти и чувственного наслаждения, которое дарило каждое его умелое прикосновение. Грешный темный рыцарь снова уверенно и беспощадно подавлял любые попытки к сопротивлению. Рванув вниз корсет ее платья, Ричард сжал ладонями нежные полушария обнажившихся напряженных грудей, он мял их и тискал так сильно, что у девушки потемнело в глазах. Он сам не ожидал от себя подобного напора. Вожделение ослепило его, лишив здравого смысла. Он не был нежен и не был груб, но все, что делали его руки, губы и язык заставляло ее кровь кипеть и пениться. Элизабет презирала себя за эту слабость, но не могла остановить его, не имела сил. Огонь разливался по венам, лицо пылало, с губ срывались хриплые стоны и возгласы. И, когда грубые мужские руки сжали ее ягодицы и прижали к напряженному мужскому естеству она осознала, как мало... как мало он еще сделал. Приподняв ее над полом, Мельбурн потащил свою долгожданную добычу к постели и, опрокинув на спину, придавил своим разгоряченным жаждущим телом...

   Чуть позже, когда его огромное тело содрогалось в ее объятиях, Элизабет чувствовала, как силы отпускают и ее. Тепло Ричарда, его близость наполнили ее покоем и негой. Она ласково гладила его лицо тонкими пальчиками, пока он пытался усмирить свое дыхание, прижималась губами к влажной от пота шее и льнула к нему, как нежный котенок, благодарный за неожиданную ласку хозяина.

   Потом он не сказал ей ни слова. И честно говоря, Элизабет была ему за это благодарна. Никакие слова не могли выразить того, что они оба чувствовали в момент их близости. Безумие страсти сложно охарактеризовать, оно не поддается анализу, и не всегда связано с любовью. Лиз точно знала, что часть ее сердца все еще ненавидит этого мужчину, а другая отчаянно нуждается в нем. Парадоксально, но это так. Мир несправедлив. Жизнь жестока. А страсть неразборчива. Почему она выбрала их? Двоих, совершенно не подходящих друг другу людей. Если бы у Элизабет был ответ на эти вопросы, если бы она знала, как жить с дальше с тем, что случилось с ними снова. ... Но ответов не было.

   Ричард медленно поднялся и снял с себя остатки одежды, потом раздел ее и бережно уложил под одеяло. Скользнув рядом с ней, он, также не говоря ни слова, привлек к себе хрупкое тело и крепко обнял. Спрятав лицо на его плече, девушка почувствовала болезненный спазм в груди, глаза снова зажгло от непролитых слез. Какое мучение желать его, зная, что он такое. Не забывая, как он поступил с ней. И бесконечно, безнадежно презирая себя.

   Элизабет вернулась в свои покои под незадолго до рассвета. Она чувствовала себя виноватой за вынужденный обман, за собственную слабость. Если бы ее отец знал, до чего докатилась его невинная благовоспитанная дочь, то поседел бы от стыда и позора. Девушка понимала, что ведет себя аморально и неприлично, словно развратная девка, а не леди. Но, бог свидетель, она прокралась под покровом ночи в спальню Мельбурна вовсе не для того, чтобы снова поддаться его чарам. Честно говоря, она боялась, что Ричард передумал возвращать ей светский статус. Когда она тихонько бежала к себе по холодному коридору, ей вдруг пришла в голову дикая мысль. А что, если она таким образом пытается укрепить его решение? И ее тело - своеобразная плата и гарантия данному графом слову. А чувства - всего лишь вынужденная самозащита, прикрытие для расчетливых мыслей. Не секрет, что испытания, которые ей довелось пройти в этих мрачных стенах, сделали Элизабет жёстче и сильнее. Так неужели пришел тот момент, когда стоит наступить на горло своей гордости и предложить себя взамен на свободу. Ведь, в конечном счете, ей больше нечего терять, и Ричард сам сделал все для этого.

   - Мэри... - выдохнула Элизабет, столкнувшись в дверях с горничной. Бренон смотрела на нее с тревогой и осуждением.

   - Господи, Лиз. Я уже собиралась идти за тобой. Скоро сюда явиться эта ведьма Митчелл, а тебя нет. - прошептала горничная, в глазах ее мелькало непонимание.

   - Извини. Я задержалась. Поможешь мне одеться?

   Элизабет ждала шквал вопросов и осуждений, но ничего подобного не произошло. Мэри ни словом не обмолвилась о том, что могло побудить ее подругу отправиться в покои ее врага и остаться там до утра, но в ее молчаливом напряженном лице четко просматривалось недовольство. Мэри ждала, что Лиз заговорит сама, но она так и не заговорила.

   Джейн Митчелл появилась в девичьих покоях, когда Элизабет Невилл была полностью готова к встрече с гувернанткой, за спиной которой маячила заспанная Дора Морис. Видимо, подпивший накануне муж задал ей жару, усмехнулась про себя Лиз и устыдилась своих мыслей. Неожиданные воспоминания о своем ночном приключении обдали ее жаром, заставив вспыхнуть. Неистовые умелые объятия графа подарили ей почти болезненное удовольствие. Все, что он делал с ней... Прочь, прочь эти порочные мысли. Нахмурившись, Элизабет опустила голову, приседая в реверансе.

   - Мисс Митчелл. - приветствовала она гувернантку, взгляд которой быстро и цепко окинул подопечную с головы до ног, оценивая ее экстравагантный и элегантный наряд, состоящий из верхнего платья яркого-алого цвета, сшитого самой лучшей портнихой графства из дорогой парчи, а нижнее - котт - было выполнено из шелка более светлого оттенка, ниспадающие объемные рукава, весьма откровенный каре образный вырез, белые перчатки до локтей и симпатичные бархатные туфельки на толстой подошве, украшенные розетками из лент завершали образ. Прическа тоже была на уровне. Мэри подняла белокурую гриву Элизабет и укрепила огромным количеством булавок, а потом вплела в волосы цветы и жемчуг. На шее девушки красовалось рубиновое ожерелье, очень подходящее к ее платью. Роскошная утончённая молодая леди. Лиз сама не узнавала в этой незнакомке себя. Как быстро все меняется. Еще вчера она была прислугой, а теперь почти принцесса.